За вечерней в алтарь подали записку о здравии Владимира, Президента России.

Пришел человек в храм, записки подал. За сына, за дочку, за дядю из Мариуполя и больную тетю. И одну – за Президента. Когда я записку прочитал, приятно стало.

И вовсе не потому, что я горячий поклонник Владимира Путина. Для меня он – Президент моей Родины России. Мы его всенародно избрали и доверили ему руководить нашей страной. Со всеми вытекающими последствиями. И для нас в том числе.

Мы привыкли, что наша Церковь каждую службу молится за весь народ российский, за власти, за воинство наше и за весь мир. А каждый по отдельности молится о чем-то своем, только для него важном.

Слово протоиерея Александра Шаргунова на Ильин день …

Никто из пророков, кроме Иоанна Предтечи, не почитается так в нашей Церкви, как Илия. И это понятно. Илия явился ангелом, посланным с небес во времена отступничества Израиля от веры отцов. Но апостол Иаков в своем Послании уверяет, что он был человеком подобным нам (Иак. 5, 17). Пророк предупреждает, что Израиль будет наказан за свои грехи голодом. Он говорит об этом царю, во власти которого было запретить идолопоклонство и разврат в стране, и таким образом отвратить наказание. Пока не наступит покаяния, этот суд будет исполняться над его страной. Ни росы, ни дождя не будет в течение трех с половиной лет. Он усердно молился, чтобы не было дождя, и по его молитвам небо затворилось. Пусть знает царь и весь народ, что Господь есть Бог, Которого они оставили и что Он — Бог Живой, не такой, как мертвые немые идолы, которым они поклонялись. И что Илия — Божий слуга и посланник. Им кажется, что у них мир и благоденствие, а Бог гневается на них. Засуха покажет бессилие и безумие тех, кто оставил Живого Бога. Илия дает знать Ахаву, как слушает его Бог за то, что он во всем слушается Бога. Это произойдет, говорит он, по его слову.

Слово протоиерея Александра Шаргунова в день памяти преподобного Серафима Саровского …

Преподобный Серафим Саровский - один из самых близких нам и любимых русских святых. Нет, наверное, православного дома, где не было бы ему иконы. Вот он стоит в белом холщовом балахоне, смиренный, седовласый, сгорбленный старец, подпирающийся мотыгой или топором. На груди - медный крест, которым благословила его родная мать, отпуская из дома, за плечами - сумка, в которой он носил при себе святое Евангелие. Крест и Евангелие - всегда с ним. Вся жизнь его - перед Крестом и Евангелием, как непрестанное таинство исповеди, и с дыханием его соединено имя Иисусово: «Боже, милостив буди мне грешному». И потому в глуши тамбовских лесов, где он подвизается, у него и Иерусалим, и Гефсимания, и Голгофа. Для него естественная потребность каждый день читать столько Евангелия, сколько по уставу Церкви полагается после сорокадневного поста и молитвы на Страстной седмице, когда вся Церковь предстоит перед Крестом Христовым. Вся жизнь его - на глубине Страстной и Пасхи. Всегда, весь год - Страстная, и потому всегда, весь год - Пасха.